ДАВИД Ганс Вальтер (Ганс Фридрихович) (Hans Walter David) (26 марта 1893, Мюнхен-Гладбах, Германия – 1942, концлагерь Майданек), дирижёр, композитор, музыкальный публицист, педагог.
Родился в городе Мюнхен-Гладбах (сейчас Мёнхенгладбах/Mönchengladbach, NRW) в еврейской семье адвоката д-ра права Фридриха Давида (Friedrich David) и Деврис, урожд. Хедвиг (Devries geb. Hedwig).
После окончания гимназии в Мюнхен-Гладбах в 1912 поступил в Мюнхенский университет, где начал изучать право, но через год переехал в Берлин. Здесь в июле 1913 поступил в Королевскую академическую высшую школу музыки на отделение композиции и теории музыки. В летнем семестре 1913 изучал композицию у проф. П. Юона (Prof. Paul Juon), а в зимнем семестре 1913/14 и летнем семестре 1914 – дирижирование у Р. Красселта (Rudolf Krasselt; дирижер немецкого оперного театра в Шарлоттенбурге). С началом 1-й мировой войны ушёл добровольцем на фронт.
В 1914-18 – участник 1-й мировой войны. Служил в полевой артиллерии, был награждён железными крестами 1-го и 2-го классов и др. наградами. В 1918 – исполняющий обязанности офицера (Offiziersstellvertreter; по другим данным – капитан). Получив сильное обморожение на Мазурских озерах, стал решительным антимилитаристом.
С апреля 1919 продолжил обучение в Государственной академической высшей школе музыки в Берлине, которую окончил в июле 1921. Изучал дирижирование у Р. Красселта.
В программах тематических вечеров композиторского отделения академической высшей школы музыки 5 июня 1920 есть упоминание об исполнении «Маленькой сюиты для скрипки и фортепиано» Ганса Вальтера Давида в исполнении студентов Анны Радниц (Anna Radnitz; скрипка) и Эриха Бёльке (Erich Böhlke; фортепиано).
В некоторых источниках указывается, что Д. являлся членом коммунистической партии Германии, активным участником коммунистического движения студентов в Берлине. Однако сам Д. заявлял, что он не был членом КПГ, «но это было пожелание самой партии, так как симпатизирующий он был партии более полезен».
В 1921 Д. дебютировал как дирижер в Берлине и был принят капельмейстером в Дюссельдорфский драматический театр на театральный сезон 1921/22. В театре он осуществлял общее музыкальное руководство и за время работы в нём написал музыку к произведениям: «Страсти» Вильгельма Шмидтбонна, «Человек из зеркала» Франца Верфеля, «Соната призраков» Августа Стриндберга, «Протагонист» Георга Кайзера. Кроме того, в первые несколько месяцев он реализовал идею по созданию камерного оркестра и за короткое время сформировал великолепный музыкальный ансамбль, с которым проходили изысканные концерты камерной музыки. В театре Д. зарекомендовал себя как талантливый руководитель и прекрасный организатор. Однако в конце сезона дирекция вынуждена была приостановить работу театра.
Дальнейшая жизнь и деятельность Д. вплоть до 1933 была связана с Дюссельдорфом. Здесь же в 1924 он женился на актрисе Лине Нолден (Lina Nolden, geb. Nathan). В 1923 Д. начал работать первым музыкальным экспертом в еженедельнике „Düsseldorfer Lokal-Zeitung“, издаваемом Исааком Тальхаймером (Isaak Thalheimer), в котором он публиковался до 1933. Наряду с этим он был музыковедом в образовательных учреждениях для взрослых и на «Академических курсах», а также работал приглашенным дирижером. В частности, в 1924 был первым капельмейстером в «Театре трёх городов» – Оберхаузена, Хамборна и Гладбека. Продолжал писать сценическую музыку. В 1920-х гг. им была написана музыка к комедии Георга Бюхнера «Леонс и Лена», к трагедии Х.Д. Граббе «Дон Жуан и Фауст» и др.
В 1927 в Дюссельдорфе состоялась премьера его «Музыки для камерного оркестра». В том же году он написал серию статей для музыкального журнала „Signale für die musikalische Welt“. В конце 1920-х гг. состоял членом Общества немецких музыкантов, Ассоциации немецких музыкальных критиков и Ассоциации немецких хоровых дирижеров и дирижеров оркестров. Его имя было широко известно в музыкальных кругах не только Германии, но и за её пределами.
С приходом к власти нацистов в 1933 Д. получил запрет на профессию и эмигрировал в Париж. Ни ему, ни его жене, как эмигрантам, никаких карьерных перспектив там не открывалось. Трудоустройство музыканта во Франции зависело от членства в профессиональных ассоциациях. Но все эти ассоциации принимали только французов. Д. основал в Париже камерный хор «Мадригал», представлявший собой «смешанный вокальный ансамбль» из шести оперных певиц и четырех певцов – артистов-евреев, изгнанных из Германии. Несмотря на то, что первый концерт, состоявшийся 28 ноября 1933, был хорошо принят парижской публикой и получил положительный отклик во французском музыкальном еженедельнике „Le Ménestrel“ (№ 49 от 8 декабря 1933), однако дальнейшего успеха хор не имел.
В ноябре 1935 по приглашению Союза советских композиторов Д. переехал в СССР. Как раз в это время руководство Немреспублики обратилось в Управление музыкальных учреждений Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК СССР с просьбой подыскать кандидатуру музыканта, знающего немецкий язык, и ему была предложена работа в АССР Немцев Поволжья.
В мае 1936 Д. вместе с женой приехал в г. Энгельс и уже 28 мая приступил к работе в качестве инспектора по музыкальной работе управления по делам искусств АССР Немцев Поволжья, главного дирижера и художественного руководителя Немецкого государственного хора (Немгосхора). А его жена была зачислена в труппу Немецкого государственного театра.
Сразу же по вступлении в должность главного дирижера и худрука Немгосхора Д. приступил к подготовке коллектива к участию во 2-й Всесоюзной хоровой олимпиаде в Москве (1-6 июля 1936), приуроченной ко Дню Конституции. Всего за 18 дней ему удалось «добиться достаточной «организованности» и четкости хора». И хотя на отчетном концерте, проходившем 18 июня в г. Энгельсе в летнем театре, Немгосхор показал высокий уровень подготовки, на олимпиаде ему не удалось занять первых мест. Освещая олимпиаду хорового искусства в газете „Deutsche Zentral-Zeitung“ (№ 151 от 3 июля 1936), музыкальный журналист Е.М. Браудо резко раскритиковал интерпретацию произведений Мендельсона-Бартольди и Вагнера: «Хор (с его довольно слабым составом) не смог воспроизвести большой динамический подъем вагнеровского хора с третьего акта «Мейстерзингеров». В вагнеровском „Wacht auf!“ нужно подчеркнуть не метрический хорал, а великий подъем. У немецкого государственного хора Мендельсон звучал не романтично, а слишком сентиментально.» Кроме того, Евгений Браудо с сожалением указал на то, что «немецкий хор не исполнил ни одной революционной песни». Уже после завершения олимпиады тот же автор в «Литературной газете» (№ 39 от 10 июля 1936) писал: «Государственный хор немцев Поволжья исполнил отрывок из «Мейстерзингеров» Вагнера и романтический хор Мендельсона, но здесь в заслугу коллективу надо поставить главным образом желание пропагандировать классические образцы, а не музыкальное качество исполнения. Для такого несильного и, по-видимому, не располагающего большим опытом коллектива Вагнер оказался чрезвычайно трудным.»
По возвращении из Москвы Д. вместе с директором Дома народного творчества Штирцем выезжал в кантоны АССР Немцев Поволжья с целью сбора местного фольклора, отбора одиночек и талантливых коллективов для участия в смотре художественной самодеятельности Немреспублики.
В августе 1936 он возглавил, организованную Управлением по делам искусств Немреспублики, специальную школу по повышению теоретических знаний молодых музыкантов-композиторов в области музыки.
В дни работы Чрезвычайного 10-го съезда Советов АССР Немцев Поволжья (15-19 ноября 1936, Энгельс) была проведена республиканская олимпиада самодеятельного искусства. В олимпиаде приняли участие около 350 человек, в числе которых было 100 колхозников. С обширным репертуаром на олимпиаде выступил и Немгосхор. За выступление на съезде Советов постановлением Президиума ЦИК АССР НП от 1 декабря 1936 коллектив Немгосхора был премирован почетной грамотой ЦИК‘а, а Д. как его художественный руководитель – денежной премией в сумме 500 руб. В постановлении отмечалось «огромное значение проведенного показа в деле обеспечения дальнейшего развития в АССР НП народного творчества и художественной самодеятельности».
Д. стремился к увеличению в репертуаре возглавляемого им Немгосхора песен на немецком языке. Он обработал ряд шуточных немецких народных песен, в частности, „Spin, spinn, meine liebe Tochter“, „Ich bin der Doktor Eisenbarth“ и др. В феврале 1937 готовил хоры из «Евгения Онегина» для постановки литературной композиции. Постоянно работал над повышением мастерства каждого хориста: давал теорию музыки, отдельно работал с альтами, тенорами и пр.
Под его руководством Немгосхор давал концерты не только в столице Немреспублики г. Энгельсе, но и выезжал в кантоны, принимал участие в радиопередачах. Так, в январе 1937 Немгосхором было дано 7 концертов, один из них — с «пушкинской» программой для стахановцев города Энгельса, в апреле 1937 – 5 концертов, а в праздничные первомайские дни 1937 хор давал в день по три концерта. 11-12 мая 1937 Немгосхор выезжал в г. Марксштадт, а в июне 1937 совершил ещё две гастрольные поездки в кантоны Немреспублики. В декабре 1936 Немгосхор принимал участие во Всесоюзном радиоконцерте города Саратова через станцию Коминтерн; 18 апреля 1937 снова транслировал концерт из саратовской радиостудии через станцию Коминтерн.
В апреле 1937 Д. вместе с Г. Шмидером, Г. Рейхенбахом, А. Поповым и А. Климовым вошёл в состав бюро композиторов Немреспублики. Входил в состав постоянно действующей комиссии по сбору фольклора, созданной президиумом ЦИК АССР НП при Управлении по делам искусств 20 июля 1936. Преподавал в Энгельсском музыкальном училище, руководил детской хоровой капеллой, за короткий срок создал на предприятиях и в учебных заведениях 20 хоров по разучиванию массовых песен.
В статье „Wahrhaftes Asylrecht“ («Истинное право на убежище»), опубликованной в газете „DZZ“ в № 81 от 9 апреля 1937, Д. с восторгом писал, что в «стране социализма» он «обрел новый дом». «Никогда ещё я… не работал с таким энтузиазмом, как здесь, в Немреспублике. Никогда ещё моя деятельность не имела такого широкого отклика... Моя сфера деятельности не ограничивается художественным руководством Немецкого государственного хора с его разветвленной системой филиалов. Я учитель в местной музыкальной школе, веду курс для композиторов и являюсь музыкальным руководителем комиссии по сбору фольклора немцев Поволжья. Но прежде всего, я могу здесь раскрываться и развиваться как композитор... Я уже выполнял разные интересные композиторские задания, а мои произведения поются государственным и другими хорами и исполняются оркестром народных инструментов.»
Автор музыки ко многим песням, в том числе к Сталинской песне немцев Поволжья „Vieler Flüsse klare Wasser…“ («Многие реки, прозрачные воды») на стихи Г. Завацкого, написанной в честь принятия новой Конституции АССР Немцев Поволжья. Песня была впервые исполнена Немецким государственным хором 1 мая 1937 на 10-м Чрезвычайном съезде Советов, принявшем новую Конституцию АССР Немцев Поволжья.
После публикации осенью 1937 в газете «Большевик» статьи «Буржуазные националисты под крылышком комитета по делам искусств» («Большевик», № 221 от 23 сентября 1937), в которой Д. был назван «буржуазным националистом», а его работа в коллективе Немгосхора – «разлагательской», на него началась настоящая травля. 12 октября 1937 состоялось общее собрание хористов, на котором Д. был обвинен в подмене фольклорных песен немцев Поволжья завезенными, протаскивании хорала в произведения, исполняемые Немгосхором, а также в том, что в репертуаре хора слабо представлены песни советских композиторов (в действительности из 90 песен, разученных хором под руководством Д., половина была именно советских композиторов). Его обвиняли в том, что он заставлял хористов заучивать тексты, вёл уроки музыки, которые «только путают», «мучает» хористов на репетициях. Даже фольклорный материал немцев Поволжья, обработанный Д., был объявлен «не нашим», т.к. музыкант якобы привносил в них при обработке церковность, формализм, сложные и надуманные мелодии и гармонии, присущие западноевропейскому искусству („Spin, spinn, meine liebe Tochter“, „Hopsapolka“, „Hochzeit“, „Es ritt ein Edelmann zum Tor hinaus“ и др.). Д. попытался объяснить несправедливость предъявленных ему обвинений. Но собрание не приняло от него никаких возражений и потребовало его увольнения.
Д. не согласился с решением собрания и направил в управление по делам искусств объяснение «Некоторые важнейшие вопросы, касающиеся фольклора Немреспублики». Изложенные им аргументы были раскритикованы специальной комиссией. Утверждение Д. о том, что «фольклор немцев Поволжья базируется на старой немецкой песне» было объявлено враждебным марксизму. Не избежала критики даже музыка к песне „Vieler Flüsse klare Wasser…“. Было указано на несоответствие литературных образов с музыкальными. «Если в тексте дается сопоставление прошлого и настоящего Немреспублики в плане перспективном, то музыкальные образы построены на падении движения (си мажорный и соль минорный эпизоды), отсюда разрыв между кульминацией текста, где говорится о Сталине и музыкой (минорный эпизод)». Песня была объявлена трудной для восприятия и не имеющей перспективы стать массовой и популярной.
Также была раскритикована его «Хоровая баллада», которую музыкант готовил к праздничной программе, посвященной 20-й годовщине Октябрьской революции. В заключении специальной комиссии было сказано, что в произведении «не ощущается дыхание Великого Октября... концепция автора приносит в советскую музыку подавленность, безысходность, упаднические методы, чуждые и враждебные нам, характерные для современной буржуазной музыки, под влиянием которой и находился Г. Давид». В итоге произведение было исключено из юбилейной праздничной программы.
25 октября 1937 начальник Управления по делам искусств АССР НП уведомил Управление музыкальных учреждений Всесоюзного комитета по делам искусств при СНК СССР о снятии Г. Давида с работы.
5 ноября 1937 Д. был арестован в г. Энгельсе по обвинению в «участии в антисоветской, фашистской группе, проведении вредительской работы, антисоветской агитации, а также шпионаже в пользу германской разведки». Состав семьи на момент ареста: жена – Давид Лина Оскаровна (после ареста мужа была выслана из СССР и эмигрировала через Бельгию в Великобританию), отец – Давид Фридрих, мать – Давид Хедвиг, сестра – Ганц Гильде Фридриховна.
20 ноября 1937 Управление контроля за репертуаром и зрелищами и Главлита АССР НП издало приказ, которым запретило постановку и исполнение музыкальных произведений Ганса Давида (Сталинская песня поволжских немцев, «Кук-кук», Гейс-полька, Картофель-полька и др.). Также нельзя было исполнять народные песни и мелодии в обработке Ганса Давида.
Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 11 сентября 1939 по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 58 п. 10, 11 и 17–58 п. 6 УК РСФСР, Д. был заключен в ИТЛ сроком на 5 лет.
Согласно постановления Особого совещания при НКВД СССР от 25 апреля 1940 во изменение решения Особого совещания при НКВД СССР от 11 сентября 1939 Д. «как нежелательный иностранец» был выдворен за пределы СССР 2 мая 1940 и был передан немецкой полиции в Брест-Литовске. После непродолжительного задержания его отправили в гетто в г. Люблин (Польша). Здесь Д. выполнял различные функции в юденрате.
Находясь в Люблинском гетто, Д. подал заявку на обмен в США и через Международный Красный Крест попросил поддержки у Эрнеста Ганца (Ernest Ganz), предположительно мужа его сестры Гильды Ганц (Hilde Ganz); оба проживали на тот момент в Великобритании. Э. Ганц, в свою очередь, обратился за помощью к Эрнсту Розенталю (Ernst A. Rosenthal), родственнику Д., проживавшему в США в городе Аллентауне (Allentown, PA), который привлек к этому делу «Американский еврейский объединенный распределительный комитет» (American Jewish Joint Distribution Committee, JDC) в Нью-Йорке. Но все эти усилия были напрасными. К моменту, когда Э. Ганц получил письма в мае-июне 1943, Д. уже не было в живых.
В 1942 Д. был арестован гестапо и в том же году умерщвлен в газовой камере в лагере смерти Майданек.
Архив Государственного музея в Майданеке не может подтвердить или опровергнуть нахождение Ганса Давида в концлагере Люблин, т.к. его имя не включено в базу данных узников концлагеря, созданную на основе сохранившихся документов.
Сведения о трагической судьбе Д. после его высылки из СССР дошли до нас благодаря воспоминаниям Александра Вайсберга-Цыбульского (1901-1964), опубликованным им в книге „Hexensabbat. Russland im Schmelztiegel der Säuberungen“ (Frankfurt am Main, 1951) («Шабаш ведьм. Россия в горниле чисток»). А. Вайсберг-Цыбульский встретился с Д. осенью 1939 в Москве в Бутырской тюрьме, где они оба ожидали своей высылки из СССР: «Через несколько дней после того, как меня поместили в камеру, прибыл второй еврей. Это был немецкий композитор: Ганс Давид. Он был высоким и стройным и выглядел очень презентабельно. Во время мировой войны он был немецким офицером, дослужился до звания капитана и получил одну из высших немецких наград. <…> Ганс Давид был выдворен через два месяца после меня и в мае 1940 года в Люблине был освобожден из гестаповской тюрьмы. В то время я жил у родственников в Кракове. Когда я узнал о его прибытии в Люблин, я послал ему деньги и письмо. В Польше у него никого не было. Позже я узнал, что он играл большую и достойную роль в Люблинском юденрате. Когда в 1942 году началась массовая ликвидация евреев, он и весь оставшийся юденрат были отправлены в концлагерь Майданек и отравлены там газом.»
В РФ Ганс Давид до сих пор не реабилитирован. Из письма Центрального архива ФСБ России № 10/А/Ш-2978 от 15.11.2022: «Заключением Управления по надзору за исполнением законов о государственной безопасности, международным и международно-правовым вопросам Прокуратуры СССР от 6 февраля 1990 г. Ганс Давид подпадает под действие ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х начала 50-х годов».
Александр Шпак (Средняя Ахтуба – Берлин)
Андреас Идт (Бургриден)
Архивы: