ВЫДАЮЩИЙСЯ ДИАЛЕКТОЛОГ

Георг Дингес был ведущим германистом России. Его изыскания в области поволжско-немецких диалектов остались непревзойденными. К важнейшей публикации на эту тему, которая носит название "О наших диалектах", прилагается лингвистическая карта наречий кантонов бывшей республики немцев Поволжья.

Сын поволжского немца-колониста Георг Дингес изучал атлас немецких диалектов у профессора Фердинанда Вреде в Марбургском университете. На магистерском экзамене, который он сдавал в 1920 г. в присутствии профессоров В. М. Жирмунского и Макса Фасмера, ему пришлось обсуждать западносредненемецкое происхождение большей части наших диалектов, и, в частности, баварско-пфапьцское наречие католических немецких деревень. И в своей кандидатской диссертации "О русском влиянии в диалектах немецких колонистов Самарской и Саратовской губерний" он обосновал подразделение поволжско-немецких диалектов на восточносредненемецкий и западносредненемецкий.

Профессор Г. Дингес заведовал кафедрой германистики в Саратовском университете. В 1930 г. он стал проректором педагогического института в Энгельсе. Но вскоре после назначения он "впал в немилость", хотя его поволжско-немецкий лингвистический атлас и словарь были близки к завершению. Он "попал" в Сибирь и умер, когда ему был лишь 41 год, в октябре 1932 г. в Новосибирске от сыпного тифа.

Архивы располагают лишь небольшим количеством публикаций Г. Дингеса. Поэтому весьма ценным является выпущенный в 1932 г. в Берлине и Лейпциге сборник собранных им народных песен с иллюстрациями и мелодиями. Уже тогда укрепилось мнение, что нельзя терять времени, нужно спасать все, что еще можно спасти. Так, например, процитируем журнал "Восточная Европа" № 8 (1932-33 гг. с. 183-184): "Прекрасно, что старинные немецкие народные песни, еще до того как их предали забвению, собраны прилежной рукой и записаны во всем их своеобразии. Пожалуй, недалеко уже то время, когда отзвучит над Волгой немецкая песня и с ней исчезнет еще один кусочек старинной российско-немецкой деревенской культуры". Что ж, после уничтожения церкви, старинной деревенской общины и личности в Советском Союзе практически не существовало народного немецкого поэтического искусства - только поэзия социалистического реализма, которая воспевала соцсоревнование, ударные бригады, пятилетку, трактор, выполнение плана, атеизм и прочее. Открывал заново и возвращал своим землякам старинные немецкие народные песни поволжско-немецкий лингвист Виктор Клейн из Новосибирского университета в газете на немецком языке "Нойес Лебен", которая издается в Москве. Там всегда значится, что это песни из собрания Виктора Клейна. К сожалению, они слишком поздно приходят к немецкой молодежи, которая с 1941 г. рассеяна по огромным сибирским и среднеазиатским просторам и большей частью уже разучилась говорить по-немецки или, по крайней мере, до того забыла родной язык, что этими песнями уже ничего не сможет начать.

Все поволжские немцы знают, что "в каждой деревне говорят по-другому, но был язык, который нравился крестьянам". И все же там, на Волге, были люди, которым местное наречие не нравилось. К ним относились некоторые пасторы из Прибалтики, которые говорили крестьянам, что их язык - не настоящий немецкий, что никто в Германий так не говорит и никогда не говорил. Удивился и один русский учитель, работавший еще до 1 мировой войны в поволжско-немецкой деревне, когда спросил ученика, как будет по-немецки "коза" и получил в ответ "Gaas, a Gaas". Он еще мало понимал по-немецки, и то "литературный" язык, и был немало удивлен, когда узнал, что "Gaas" на литературном немецком означает не только "коза", но и "керосин". "Ну и язык у вас" - сказал он. Ученик после этого не хотел больше идти в школу, потому что там "высмеивают человека из-за его языка".

И вот, наконец, появился Георг Дингес из Блюменфельда. Он провел некоторое время в Германии, стал профессором и посвящал своих земляков в тонкости их языка. Г. Дингес прежде всего указывал на то, что по-настоящему образованные люди, в частности и пасторы, всегда интересовались немецкими диалектами. Так, пастор Фридрих Дзирне из Прибалтики писал на наречии немцев Поволжья. Его соотечественник Август Лозингер писал свои рассказы на так называемом "испорченном крестьянском языке". Г. Дингес цитировал Иоганна Вольфганга Гете, который в своем жизнеописании "Поэзия и истина" пишет: "Каждая провинция любит свой диалект (свое наречие), так как он является как раз той стихией, в которой черпает дух душа".

В деревнях на Волге наречия перемешались, и возник местный диалект. Но наречия даже в одной деревне не слились совершенно, хотя люди жили бок о бок уже более 150 лет.

В "дочерних" поселениях, где обосновались жители из базовых колоний, несколько наречий поначалу "сосуществовали". Впоследствии самое "слабое" исчезало или несколько наречий начинали сливаться и возникало новое. Дингес назвал в качестве примера свой родной Блюменфельд, "дочернее" поселение, чьи жители большей частью прибыли из Крафта.

Здесь сохранилось наречие, которое ближе всего литературному языку. Но так было не всегда. Каждое из четырех наречий что-то потеряло и - что-то приобрело.

Диалекты немцев Поволжья обогащались, создавая новые слова, которых не существует в языке немцев Германии. Однако еще большие изменения внесло в поволжско-немецкие наречия введение русских слов. Георг Дингес утверждал, что их около 800. Вот что говорил Дингес: "Все же у некоторых, кто слишком много мнит о себе, русские слова косяком идут". Поволжские немцы позаимствовали ряд слов русского языка для чего-то нового, или для тех вещей, которых в 18 веке, во время их исхода из Германии, еще не существовало, например: самовар, пуд, пристав, арбуз. Г. Дингес писал, что все немецкие наречия на Волге, за исключением диалекта меннонитов, были литературными.

Matthias Hagin
Из альманаха "Heimatbuch 1973-1981"
Публикуется по материалам газеты "Neues Leben"